Les travaux historiques sur l’Union soviétique manifestent actuellement un grand intérêt pour les dimensions spatiales du pouvoir communiste, en particulier dans l’entre-deux-guerres. L’étude des frontières et régions frontalières de l’URSS s’inscrit dans cette approche, en montrant comment l’Etat soviétique a produit des formes territoriales de contrôle social et politique. L’exemple de la frontière transcaucasienne avec la Turquie et l’Iran est particulièrement emblématique. La zone frontalière apparaît, à travers les changements qui la touchent entre 1920 et 1939, comme un véritable laboratoire des pratiques administratives soviétiques et un révélateur des relations entre pouvoir et population locale.     

Writing the History of Soviet Borders? A Case Study on Transcaucasia (1920-1939)

Current historical scholarship on the Soviet Union has been increasingly interested in the spatial dimensions of the Communist power, especially in the interwar period. The study of borders and borderlands in the USSR is an integral part of this evolution. It tries to show of the Soviet state produced territorial patterns of social and political control.  The Soviet Transcaucasian border with Turkey and Iran is a particularly telling example. Through its evolutions from 1920 to 1939, the border zone in the region appears as a breeding ground for new administrative practices and a privileged vantage point on the relations between Soviet authorities and the local population.

Советские границы как исторический объект ? Пример Закавказской границы (1920-1939).

Современные исторические исследования о Советском Союзе все больше интересуются географическими аспектами коммунистической власти, особенно в междувоенные годы. Изучение границ и пограничных регионов СССР вполне включается в эту тенденцию и показывает, каким образом Советское государство создало территориальные формы общественного и политического контролей. Ярким примером этого является Закавказская граница СССР с Турцией и Ираном. С 1920 до 1939 она служит лабораторией новых административных форм и иллюстрирует взаимоотношения между Советской властью и местным населением.